Из посланий Блаженного Иордана Саксонского, священника, второго Магистра Ордена Проповедников

Милость Божия в Своей непостижимой премудрости часто отсрочивает благо не для того, чтобы сокрыть его, но чтобы в нужное время оно проявилось с большею пользой. Итак, быть может потому, что Бог в Своем Промышлении решил, что так будет лучше для Церкви, или же из-за различия мнений на сей счет, но некоторые, идущие путём смирения, однако не имеющие мудрости считали, что будет вполне достаточно того, что бессмертная слава Доминика, раба Всевышнего Господа и основателя ордена называемого орденом Проповедников была известна только Богу и не следует заботиться о том, чтобы он стал известен также и среди людей.

Тем временем, после кончины человека Божия его почитание распространялось среди народа и к его могиле спешило множество людей страдающих различными болезнями. Они приходили днем и ночью и утверждали, что исцелились от своих недугов. Во свидетельство исцеления они приносили и вешали у могилы блаженного сделанные из воска глаза, руки, ноги и другие части тела. Святой же своими чудесами на земле, со всей очевидностью свидетельствовал о жизни, какой удостоился в небе. Большинство же считало, что эти чудеса записывать не следует, чтобы не давать повода подозрениям, что под видом благочестия кроется стремление к корысти. Они также ломали и выбрасывали приносимые людьми в знак благодарности предметы. Таким образом, потакая своим суждениям и необдуманному усердию, они причиняли вред благу Церкви и уменьшали славу Божию.

Были, правда, и такие, что думали иначе, но по малодушию боялись возразить. Таким образом, слава нашего Блаженного Отца скрывалась почти двенадцать лет без всякого почтения к его святости. Сокровище лежало под спудом, не принося плодов. Зерно не давало урожая, постоянно попираемое ногами. Сила Доминика часто проявлялась, но ее подавляла беспечная нерадивость его сынов. А Долготерпеливый и Многомилостивый терпеливо ожидал. Однако, поскольку ни одного слова или чувства не было в защиту почитания надлежащего святому Божию, Доминику, Сам Господь предоставил случай, чтобы пробудить братьев от беспечности.

Так вот, постоянно растущее число братьев в Болонье вызвало необходимость расширения монастыря и храма. Когда новые здания были построены, старые оказались не нужны, поэтому их снесли, и останки Раба Божия оказались под открытым небом. Каждый разумный человек счел бы недостойным, чтобы это зеркало целомудрия, сосуд избранный, это орудие Святого Духа оставалось едва лишь прикрытым неприглядным надгробием. Наконец и братья стали подумывать над планами перенесения останков в более приличное место. Однако они не осмеливались сделать этого без позволения Папы. Воистину, всегда верно то, что смирение достойно возвышения. Братья и сыны Доминика могли и сами похоронить своего Отца, однако, обратившись к высшей власти приобрели неизмеримо больше, поскольку вместо обычного перенесения останков, было решено произвести каноническое перезахоронение. В то время как одни из братьев совещались, обсуждая заказ на изготовление какого-нибудь приличного надгробия, другие отправились к папе Григорию, чтобы изложить ему эту историю подробно. Но тот, с большим усердием и верой, очень строго отчитал их за нерадивость в почитании столь великого Отца, которое подобает ему по справедливости. И добавил: «Я видел в нем человека, который образом жизни вполне уподобился Апостолам, и я не сомневаюсь, что в небесах он удостоился быть причастником их славы». Но поскольку множество важных дел помешало ему лично участвовать в этом торжестве, он написал епископу Равенны и велел, чтобы тот, вместе со своими помощниками, принял участие в торжественном перенесении останков.

И вот настал долгожданный день 24 мая 1233 года. Вот высокопреосвященный архиепископ и множество епископов и священников. Вот несметные толпы народа из разных мест и стран. Вот сонмы жителей Болоньи, вооруженных, следящих, чтобы никто не осмелился ненароком похитить у них сие святое тело. Но братья взволнованы, бледны и молятся, дрожа в страхе там, где нечего бояться. Они боятся, чтобы останки святого Доминика, столь долгое время предоставленные дождям и солнцу, не оказались полны червей и тлена, чтобы отвратительный смрад не ударил в ноздри собравшихся, затмевая, тем самым, почитание, которым окружили человека Божия. Им ничего другого не осталось, как только препоручить все это дело Богу.

Вот приближаются благочестивые епископы, вот люди с инструментами. При помощи железных ломов поднимают надгробную плиту спаянную прочным цементом и находят под ней деревянный гроб, присыпанный землей так, как когда-то похоронил его, бывший тогда епископом Остии, нынешний папа Григорий. На крышке гроба небольшое отверстие. Как только подняли плиту, из отверстия начинает исходить чудесный аромат. Присутствующие, с удивлением спрашивают друг друга, что бы это могло быть. Приказано открыть крышку гроба и вот, пусть отступят все лавки с благовониями, все сады с розами, лилиями и фиалками и аромат всех цветов. Собравшиеся остолбенели, в ужасе падают наземь. Потом приближаются, слезы мешаются со смехом, страх и надежда стоят рядом и борются с собою в присутствии этого благоухания.

Мы тоже были там и чувствовали этот аромат, и свидетельствуем о том, что видели и обоняли. Мы не были способны насытиться этим невероятным благоуханием, хоть усердие принуждало нас очень долго оставаться у тела этого носителя слова Божия, у святого Доминика. Сладость этого запаха отдаляла всякую иную радость, побуждала к благочестию, совершала чудеса. Если к телу прикасались рукой или каким-нибудь предметом, то они сохраняли этот запах еще долгое время. Тело было перенесено в мраморный саркофаг. Дивный аромат, который оно источало, для всех был ясным свидетельством того, насколько святой Доминик был благим ароматом Христовым.

Архиепископ начал торжественную Мессу, а хор запел: «примите радость вечной славы…». Поскольку это был третий день по Пятидесятнице, братья восприняли эти слова как ниспосланные с неба. Зазвучали трубы, зажглось несметное множество свечей в руках народа, и тронулась великолепная процессия. «Да будет слава Иисусу Христу» — неслось отовсюду.

Это произошло в городе Болонье, дня 24 мая, года благодати Господней 1233, когда Григорий Х восседал на Римской Кафедре, а императорский жезл был в руке Фридриха II, во славу Господа нашего Иисуса Христа и раба Его, блаженного Доминика.